СССР 2.0 - Патерсон Коста

– А Белое море-то совсем не белое, – замечает Нохчий, самый тихий из группы ученых. – Оно синее.

– Не может быть, Алмаст! – иронизирует Валк. – Может, и Черное море не черное? А Красное не такое уж и красное? А как насчет Желтого?

– Наверное, это из-за снега, – предполагает Нохчий, который никогда не отличался глубокими познаниями в истории и географии. Этого физика, занятого в развитии советской ядерной программы, отправили в экспедицию, так как знания ученого могут помочь в изучении процесса, описанного в инструкции к машине времени, касательно ядерных частиц загадочного минерала, используемого для работы аппарата. – Черное море – из-за нефти, Красное – из-за крови воинов бесчисленных цивилизаций, а Желтое – потому что китайцы в него писают, – делает он выводы. – Причем их так много, что скоро можно будет весь Тихий Океан назвать Желтым Морем!

– Ха-ха-ха! Я не могу, Нохчий! – смеется географ Камал Самани, услышав объяснение коллеги. – Но в одном ты прав: Белое море так называется потому, что большую часть времени оно находится подо льдом и, как результат, белое. Насчет других есть разные теории. Например, говорят, что Черное море обязано своим названием туркам, которые обозначали цветами стороны света, и черный у них – это север. Красное море так называется из-за особого вида бактерий, которые периодически появляются на берегу Египта и создают химическую реакцию, из-за которой вода окрашивается в красный, хотя есть и более исторические теории, утверждающие, что море названо так из-за египетской пустыни, которой древние народы дали имя «красная земля».

– Как интересно, товарищ Самани! А Желтое море почему так называется? – спрашивает Хмельницкий.

– Из-за ила и песка на китайском берегу, от которых море выглядит желтоватым, – объясняет географ. – С корейской стороны оно уже другое, и там его называют Западным, что с их точки зрения намного логичнее, учитывая географическое расположение.

– Так и мы Балтийское море называем Läänemeri, ведь оно находится на Западе от Эстонии, – вмешивается Валк. – Кстати, название «Балтийское» происходит от корня balt, что означает «белое» на литовском и латышском. То есть для них «белое» море – это Балтийское!

– По крайней мере, вы в курсе географического расположения моря. Вот норвежцы называют Северное море… Северным, хотя оно находится на юге от Норвегии, – комментирует геолог Хмельницкий.

Устав записывать разговоры ученых, Лидия решает прогуляться по кораблю, чтобы проверить груз. Агент чувствует себя одинокой и думает о Викторе: хорошо бы он был рядом. Ей остается только надеяться, чтобы экспедиция закончилась поскорее, тогда она сможет вернуться в Москву, но как найти солдата? Девушка не знает, как себя вести в такой ситуации.

Корабль причаливает к Малым Кармакулам на Южном острове архипелага. Там экипаж встречают солдаты с местной базы и проводник.

– Добро пожаловать! Большая честь для нас принимать экспедицию из столицы! Меня зовут Антон Васильевич Варзугин, я буду вашим проводником по этим живописным просторам! – дружелюбно представляется блондин, помогая спустить багаж ученых.

– Спасибо, товарищ Варзугин, правда, мы сюда не на экскурсию приехали, – отвечает Нохчий.

– Разумеется! Но это не мешает нам быть гостеприимными, – возражает проводник.

Антон Васильевич проводит небольшую экскурсию по полярной станции, которая больше всего напоминает призрачный хутор.

– Вон там мой дом, а там – наш склад. Дальше вы можете увидеть наше здание администрации, – показывает проводник.

– А что там? – спрашивает Лидия, заметив горку около четырех метров в высоту.

– Это наш курган, исторический памятник, в честь жертв столкновения с ненецкими повстанцами в 1917 году. Не знаю, известно ли вам, что имперская власть прислала несколько ненецких семей, чтобы колонизировать остров и показать норвежцам, нашим давним соперникам, что у этой земли есть хозяин. Но поселенцы восстали против русского начальства и сбежали с определенного для них места. Несколько экспедиций пытались вернуть беглецов, но все безуспешно. В последней, когда группа моряков из Архангельска отправилась за дикарями, в живых остался только один мужчина, который пересек тундру верхом на олене, ставшим его единственным спутником в долгой дороге. Представляете, они стали настоящими друзьями! Этот мужчина, Олег Александрович, дал оленю имя – Вано. Он вернулся сюда без памяти, после сражения с ненцами, поэтому неизвестно точно, что произошло, и больше не появлялось никаких известий ни о моряках, ни о дикарях. Мой отец погиб в той экспедиции, он был проводником, – грустно рассказывает Антон Васильевич.

– Значит, Олег похоронен в этом кургане? – уточняет Валк.

– Нет-нет! Он наверняка жив до сих пор, хотя память к нему так и не вернулась, чтобы прояснить случай с ненцами. Там похоронен Вано. Моряк много раз возвращался навестить его, приплыл даже на похороны. Зверь прожил более 20 лет, а это, между прочим, рекорд для оленей! Этот курган – не просто могила животного и дань памяти погибшим соотечественникам. Это символ дружбы человека и оленя, очень важного в этих местах животного.

Лидия фотографирует курган, хоть и знает, что он не важен для ее отчета. История проводника показалась ей трогательной. Словно она сама увидела, как мужчина прибывает сюда на спине оленя, ему помогают жители станции… Какую кровавую историю хранит эта внешне спокойная тундра?

Разведывательная экспедиция с Лидией, докторами и несколькими местными солдатами, отправляется на военных автомобилях к месту, указанному на карте, в горном районе недалеко от Маточкина пролива, на северо-западе Южного острова.

Пейзаж настолько же красив, насколько суров и негостеприимен. Загадочная тундра простирается далеко по полям и плоскогорьям. Снежные вершины напоминают, что возвращение характерной для этих мест суровой зимы – лишь вопрос времени. Так же и с Лидией. Ее сердце – как эта земля, одинокое и суровое, невыносимым холодом отдаляющее любого, кто пытается приблизиться.

– Судя по карте, это должно быть где-то здесь, – говорит доктор Валк, приближаясь к месту, отмеченному в инструкции.

Автомобиль останавливается, и пассажиры выходят, начиная поиски породы, содержащей так называемый арктикум. Пока исследователи готовят устройства разведывания почв, Валк поднимается на холм посмотреть на окрестности с высоты. Лидия следует за ним, не желая упускать редкий момент, когда можно поговорить с доктором с глазу на глаз.

– А Вы никогда не задавались вопросом, кто написал эту инструкцию? – спрашивает Лидия.

– Наверняка это человек, который мог бы много интересного рассказать, – отвечает ученый.

– Неужели машиной так и не смогли воспользоваться? Описание настолько подробное, что, мне кажется, его автор путешествовал во времени, потому что он точно знал, что и как должно происходить.

– Пожалуй, этого мы никогда не узнаем. Если и смогли, то возможно, наш сегодняшний мир, – результат этого путешествия. Лично я полагаю, что Гитлер не пользовался машинoй, иначе мы бы не выиграли войну.

– Понятно… – задумчиво говорит агент. – А вот еще интересно, как же немцы узнали об этом минерале, если он находится в таком далеком регионе, даже для нас. И как смогли его добыть? Полагаю, что они использовали этот элемент по крайней мере на каком-нибудь уровне создания машины.

– Наверное, они сотрудничали с кем-нибудь отсюда, но как и когда это произошло – остается загадкой.

Они смотрят на горизонт, где в нескольких километрах от них виднеется море. Разноцветная скудная тундровая растительность пробивается отовсюду, будто соперничая со снегом. Почему-то это дает Лидии надежду и спокойствие. Тундра – это жизнь, а жизнь всегда пробьет себе путь.

Проходит несколько часов, и члены группы начинают уставать. Геологические анализы почвы не совпадают с данными инструкции. Как бы тепло ни были одеты специалисты, они все равно начинают замерзать из-за долгого времени на морозе – около трех градусов ниже нуля.

– Я думаю, что эти сволочи фашисты только и хотели нас запутать, – тихо говорит Нохчий Хмельницкому. – Этот аппарат, небось, и не работает вообще. А карта может быть просто розыгрышем, чтобы мы потеряли время. Как вообще можно было подумать, что главная цель фашистов – вот эта никчемная земля!

– Спокойно, товарищ Нохчий. Мы только что прибыли на остров. Такая разведывательная экспедиция может занять несколько дней, тем более учитывая огромную территорию вероятного местонахождения минерала, – объясняет Хмельницкий, анализируя образец почвы.

Физик пожимает плечами. Не имеет смысла просто так сдаваться и уезжать спустя несколько часов после начала работ, помня, какой долгий путь они проделали. Сам Нохчий не хотел участвовать в экспедиции, даже зная, насколько она важна, но его заставили отправиться вместе с остальными по причине секретности. Сталин настоял, чтобы Лидия наблюдала за ним и другими учеными. Рыжая красавица – идеальный агент для этой операции. Она не нагоняет страх, как ее крупные и агрессивные коллеги, и может наблюдать за ситуацией, будучи невидимой и неслышимой. В этот самый момент девушка следит за недовольным ученым.